Валерия. Роман о любви - Юлия Ершова

Он учился со Снежаной на одном курсе, но на другом потоке, потоке системных аналитиков, в студенческом народе говорили — «анализы». В университете он был звездой, потому что программировал как бог и классно играл на гитаре. В общаге за последние пять лет не помнят вечеринки без выступления его рок-группы, известной уже в столице. Девушки по нему сохли, парни хотели дружить. Староста Даша гордилась дружбой с местной знаменитостью и соседом по этажу и с хищной улыбкой отказывала любой девчонке в просьбе устроить знакомство с ним. Мол, не по Сеньке шапка. Дашка была его первым слушателем и критиком, выручала деньгами, делилась картошкой, и в КВН они играли вместе, пока на третьем курсе в Дашке не проснулся режиссёр. Она сбила новую команду из учащихся своего потока, робототехников, и стала её капитаном. И в первой же битве проиграла старой факультетской команде Сергея. Но Дашка родилась для победы. Во второй сезон она должна была вырвать золото, поэтому команду укрепила Снежаной Янович и Аннушкой, Анной Викентьевной, молоденькой кураторшей их группы.

Дело было так. Староста Даша была уверена — её команда вырвет лишние очки у мужского жюри, если новые игроки, Снежана и Аннушка, просто пройдутся по сцене, а если они, обтянутые гимнастическими купальниками, ещё и сядут на шпагат — победа команды робототехников в финале забронирована.

Заполучить новых козырных участниц было нелегко, Дашке пришлось по-кошачьи выгибать спину, давить авторитетом и угрожать голосом. В конечном итоге не обошлось без деканата. Обеих участниц вызвали в приёмную, секретарша зачитала распоряжение, а декан пожал руки и проводил напутствием на большую сцену КВН. Новые участницы даже не пикнули. Рядом с широкой фигурой декана и под стать ей фигурой старосты Анна Викентьевна и Снежана выглядели сутулыми первокурсницами с поджатыми хвостами. Им ничего не оставалось, кроме как смириться и встать в ряды команды весёлых и находчивых робототехников, только девушки не выглядели весёлыми. А находчивость проявила молодая преподавательница, настолько молодая, что Дашка рядом с ней выглядела профессором. Анна Викентьевна не засчитала своей капитанше и студентке Янович последние три лабораторные и, вытягивая губы в линию, прошипела:

— Вы, Чеглик, уничтожили моё время — и я в долгу не останусь.

И вообще, милую Анну Викентьевну, в которую были влюблены старшекурсники, как будто подменили: своим товарищам по команде зачёт она тоже не поставила, обозвала их «тунеядцами» и впервые в истории лучшего в мире университета обзвонила родителей студентов вверенной ей группы. Так и было, Анна Викентьевна, вчитываясь в таблицы журнала успеваемости группы, поднимала трубку, тыкала наращённым белым ногтиком в цифровую панель глянцевого телефонного аппарата, и её строгий голосок с оттенком неумолимости доводил до родительского уха сведения о прогулах их чад.

В группе начался бунт, Дашка тогда еле удержала власть: втайне от сокурсников ей помогла Снежана. Родным робототехникам она оплатила тур выходного дня. Всей группой тогда отправились в новый спортивно-развлекательный комплекс столицы, чтобы кататься на лыжах по искусственному снегу — это было круто. Талантливыми лыжниками оказались немногие, а многие — осели в местном баре, за чайником глинтвейна. Пока одногруппники заливали в себя горячий алкоголь, староста по крупицам собрала в ладошки потерянную власть, и команда КВН робототехников зажила, правда с новым капитаном — Анной Викентьевной.

Аннушка вновь ощутила себя преподавателем, но команды по-прежнему отдавала староста. Всем сестрам по серьгам, как говорится, и сверчку по шестку. Аннушка на своём шестке крутила колесо и на радость зрителям размахивала ленточкой, а на радость студентам — подмахивала зачётки. Староста же руководила каждой репетицией, как главный режиссёр. Анна Викентьева довольствовалась только Снежаной и придиралась к ней и на репетициях, и на зачёте, а Снежана, стиснув зубы, терпела, потому что собачий взгляд Дашки был невыносим, от него мурашки бежали по коже.

Даже за кулисами кураторша и капитанша натягивала Снежане нервы до лопания струны. Особенно Аннушка отличилась в первом полуфинале, после выступления.

— Ты, Янович, двигалась как корова по пастбищу, — за кулисами сказала Аннушка, сбрасывая носки получешек на ступеньки. — Чеглик бы лучше выступила.

Снежана даже не покраснела. Она опустилась на ступеньки и одним взмахом гимнастической ноги отшвырнула получешки вслед кураторше:

— Я, может, и корова, — полетело за получешками, — но ты — точно змея.

На факультете «роботов» Анна Викентьевна читала лекции по теории автоматизации управления. На её лекциях звенела тишина, среди светлых голов слабым ветерком пробегал шепоток, студенты пару напролёт разглядывали её талию, в обхвате сантиметров не больше сорока, сотня дерзких глаз скользила по округлостям её бёдер. Казалось, Аннушка питалась жадными взглядами своих студентов и поэтому, чтобы добавить огня, надевала короткие юбки — такие короткие, что на родной кафедре не все преподавательницы пили с ней кофе. Любила Анна Викентьевна проводить личные беседы с теми студентами, у которых в паспорте красовалась столичная прописка. Беседы о науке могли тянуться до входа в её общагу. И только провинциал Сергей Белянский стал исключением. Слишком талантлив и слишком красив. Накануне сегодняшних игр в КВН Аннушка прогулялась с Белянским до дверей своего общежития и на пороге неприступной для остальных провинциалов двери она улыбнулась так, что неприступная дверь отворилась, а захлопнулась — только когда Белянский перешагнул её высокий порог.

Вот порог родной общаги он переступил глубокой ночью, благодаря Дашке, которая своим непоколебимым авторитетом отворила неприступные до восьми утра двери и встретила Серёгу свирепым взглядом. «Серж, ну ты попал», — горячо прошептала она, повертев пальцем у виска. «Это тебе не тёлка с общаги, дурить-то брось!» — сказала она, а её взгляд выщипывал одну за другой светлую пряди с бедовой головы соседа и друга.

Итак, напряжение перед игрой в КВН нарастало, староста, вернее теневой капитан «роботов», разрывалась на части. Репетиции каждый день. То Аннушка не явится, то зачёт кто-нибудь из игроков завалит, вот и Снежка замутила, на сцену идти не хочет — боится, придирок кураторши не выносит.

— Слышь, Янович, не дури. Не выноси мне мозг. Аннушку посылай про себя, делов-то. Команду спасать надо. К талии тюль пристегнёшь — и на сцену, фуэте крутить, пока нам десятки не посыплются. В последнем раунде упадёшь на шпагат — будет круто!

К сожалению, десятки сыпались не строем. «Роботы» находчивость изображали и шутили слишком отрепетированно. Председатель жюри, сцепив ладони, нервно постукивал большими пальцами, отчего флажок на столе дрожал, словно по нему пробегала морская рябь. Оценки же поднимались только при взлёте двух прозрачных юбочек, оплаченных деканатом как спортивный инвентарь. Купальники участницы полуфинала приобрели сами.

Так на шпагатах и на фуэте «роботы» доползли до ничьей. Дашка за кулисами кусала губы — очкарик из судейского ряда с висячей родинкой промеж бровей зачитывал общее решение жюри. Даже его приглаженные до невозможности волосы, казалось, шевелились от напряжения, а голос затихал в конце каждой фразы. Дашка от волнения ничего не разобрала, только «призовые баллы» ударили по её сердцу. «Кому? — чуть не крикнула она. — За что?» Но зал уже аплодировал, а очкарик пожимал руку Сергея.